Бормотова И.М. 

Формирование этикетного кодекса интеллигенции. Интеллигенция и интеллигентность.

На протяжении нескольких столетий оставались лич­ностными образцами в культуре Запада и России именно джентльмены и интеллигенты. Они служили эталонами воспитанности как единства нравственных, этикетных, эстетичес­ких качеств.  Попробуем посмотреть на феномен интеллигентности исторически.

_______________________________________________________________________________

      В XIX в. как культурный антипод мещанина в обществе форми­руется личностный образец интеллигента — человека образованно­го, стремящегося воплотить в жизнь лучшие прогрессивные черты своей эпохи, ориентированного на идеалы и ценности Просвеще­ния. Не случайно в России он получил еще одно название — «про­свещенный читатель». Как справедливо замечает в своих трудах по истории русской культуры А. М. Панченко, книга в России упо­доблялась иконе; это был духовный авторитет и духовный руково­дитель. Соответственно, чтение не сводилось просто к интеллек­туальному акту, оно считалось некоей «нравственной обязанностью» и одновременно «нравственной заслугой». «Люди строили свою жизнь, ориентируясь на высокие книжные образцы, воплощая в по­ступках или переживаниях литературные ситуации, типы, идеалы и нравы». Поэтому вполне естественно, что интеллигент — чело­век умственного труда, начитанный, а тем более пишущий сам, — становился духовным руководителем, всеобщим авторитетом. Куль­тура речи, которая вырабатывалась в результате постоянного обще­ния с книгами, была отличительным признаком интеллигентного человека. (К сожалению, о нынешнем времени я не могу этого сказать: читающих людей, а тем более много читающих, становится все меньше и меньше, причем не только среди молодежи…Отсюда и  весьма убогий звучащий, разговорный русский язык. Но это тема отдельного разговора.)

      Интеллигент был воплощением идейности, просвещенности, духовности, непрерывного самосовершенствования, личной нрав­ственной ответственности перед обществом за свое поведение, ко­торое должно было отличаться тонкостью и деликатностью, простотой и искренностью взаимоотношений с людьми. Поэтому в среде интеллигенции вырабатывались свои каноны красиво­го, приличного, достойного поведения. Этикетный кодекс интел­лигента включал в себя заниженное внимание ко всему внешнему, поверхностному: интерьеру, роскоши одежды, различным этикет­ным атрибутам. Демократичность, неброскость, игнорирование дорогостоящих украшений, обязательное наличие хотя бы неболь­шой библиотеки были приметами стиля жизни интеллигентного человека. Для него главным являлось не внешнее впечатление, про­изводимое им в обществе, в свете, не манеры сами по себе (хотя им и отдавалось должное), а нравственное, духовное, личностное на­чало. Вот почему среди его нравственных ценностей центральное положение занимает «истинная честь» — достоинство, то есть ка­чество, подчеркивающее самоценность личности. «Имей мужество пользоваться собственным разумом!» — кантовский лозунг стано­вится очень популярным в среде русских интеллигентов. Вспом­ним Чацкого «В горе от ума» у Грибоедова, декабристов, Веру Павловну и Лопухина в романе «Что делать» Н. Г. Чернышевского  и др.

      И в этой ориентации сознания и нравов на разумность, нрав­ственность, демократизм и служение Отечеству прослеживается преемственность качеств русского интеллигента XIX в. с лучшими чертами личностного образца эпохи античности. Но гораздо  чаще русских интеллигентов сравнивают с английскими джентльменами. Действительно, у них можно обнаружить много общего. Например, нередко они имеют общие социальные корни — обеднев­шее дворянство. Однако в русском обществе ХIX в.  интеллигентами становились и представители других сословий, о чем свидетельствует понятие «разночинская интеллигенция». Что же их роднит по существу? Это занятие умственным трудом, культура речи и внешнего вида, чувство собственного достоинства, порядоч­ность в делах, самоконтроль, верность слову и т. д. И в то же время между ними много различий:

—  если джентльменство тяготело скорее к высшему сословию,  духу аристократизма, его нравственным, культурным ценностям, то  интеллигенты  стремились  к  выражению «интересов народа», служения ему;

—  если для английских джентльменов был характерен индивидуализм, то для российских интеллигентов — идея всеобщности, соборности, и характерная «боль» за Отечество;

—  если отнесение человека к среде джентльменов (особенно в новейшее время)  было достаточно формальным — форма вежливого обращения, то претендующему на статус интеллигента предъявлялись очень высокие требования — интеллигентность как  духовно - нравственное миссионерство.

      И хотя наши писатели, публицисты, философы много спорили и спорят о том, в чем проявляется интеллигентность, кого можно считать интеллигентным человеком, они неизменно и достаточно единодушно признают, пожалуй, лишь одно: воспитанность, уме­ние вести себя в обществе прилично и достойно является необхо­димой и одной из важнейших составляющих интеллигентности^.

      Безусловно, у каждого из нас есть сой идеал интеллигентного человека. Есть он и у меня, и, боюсь, мой выбор не оригинален. — Это Антон Павлович Чехов. Этот человек, исключительно усилия­ми собственной воли и самовоспитанием сумел поднять­ся над цинизмом и раболепием своей среды до высших высот человеческого благородства. Два основных порока всякой обывательской души — надругательство над слабыми и самоуничижение перед сильными — казались ему особенно мерзкими и именно их он и решил" истребить в себе начисто. Первый из по­роков в его бесчисленных формах — грубость, заносчи­вость, чванство, надменность, высокомерие, зазнайство, самохвальство, спесивость — он словно выжег в себе ка­леным железом, со вторым же справиться было гораздо труднее. Потребовались героические усилия воли, чтобы рожденный в приниженном, скопидомском быту, где кланялись каждой кокарде и пресмыкались перед каж­дым кошельком, мог выработать в себе такую гордость, такое умение радоваться всякому чужому успеху.

      Исследуя творческую личность Чехова, Корней Чуковский писал: «Об эпохе Чехова при­нято говорить, будто это эпоха сплошного безволия, хи­лости, окоченения, косности интеллигентских кругов. Это справедливо, но только отчасти: в России никогда не могло быть сплошного безволия; не забудем, что именно восьмидесятые годы дали русскому обществу таких несокрушимых людей, как Миклухо-Маклай, Пржевальский, Александр Ульянов и — Чехов». Уважаемый читатель, это ли не ответ на сетования некоторых наших современников: мол какие времена, такие и люди…На то мы и люди, чтобы в каждом времени находить в себе силы оставаться людьми!

      А.П. Чеховым был сформулирован замечательный кодекс человеческой воспитанности, который он адресо­вал своему опустившемуся к тому времени брату со страстным желанием разбудить в нем чувство человече­ского достоинства и помочь ему подняться над собствен­ным окружением и собственной слабостью. Весь этот ко­декс пронизан глубоким уважением к человеческой лич­ности, верой в силу человеческого духа, стремлением к прекрасному, презрением к лени и вялости душевных движений. И сегодня он не потерял своего значения для многих из нас. Да, пожалуй, каждый человек найдет для себя в нем что-то из того, что еще не воплощено в его жизни, не стало привычкой его существования. Глубоко  страдая от сознания того, что способный, талантливый человек губит себя из-за недостатка силы воли и воспитания, Чехов стремился спасти брата, помочь ему советом, моральной поддержкой.

«Воспитанные люди, по моему мнению,— писал А. П. Чехов,— должны удовлетворять следующим усло­виям:

1. Оки уважают человеческую личность, а потому всегда снисходительны, мягки, вежливы, уступчивы... Они не бунтуют из-за молотка или пропавшей резинки; живя с кем-нибудь, они не делают из этого одолжения, а уходя, не говорят: с вами жить нельзя! Они прощают и шум, и холод, и пережаренное мясо, и остроты, и при­сутствие в их жилье посторонних...

1. Они сострадательны не к одним только нищим и кошкам. Они болеют душой и от того, чего не увидишь простым  глазом...  Они  ночей  не  спят,  чтобы помогать…, платить за братьев-студентов, одевать мать.
2. Они  уважают чужую  собственность,  а  потому  и платят долги.
3. Они чистосердечны и боятся лжи, как огня. Не лгут они даже в пустяках. Ложь оскорбительна для слу­шателя и опошляет в его глазах говорящего. Они не рисуются, держат себя на улице так же, как дома, не пускают пыли в глаза меньшей братии... Они не болтли­вы и не лезут с откровенностями, когда их не спраши­вают... Из уважения к чужим ушам они чаще молчат.
4. Они не уничижают себя с той целью, чтобы вызвать в другом сочувствие. Они не играют на струнах чужих душ, чтобы в ответ им вздыхали и нянчились с ними. Они не говорят: «Меня не понимают!» или «Я разменял­ся на мелкую монету!..», — потому что все это бьет на дешевый эффект, пошло, старо, фальшиво...

  6. Они не суетны. Их не занимают такие фальшивые бриллианты, как знакомство со знаменитостями… Делая на грош, они не но­сятся со своей папкой на сто рублей и не хвастают тем, что их пустили туда, куда других не пустили... Истинные таланты всегда сидят в потемках, в толпе, подальше от выставки. ...Даже Крылов сказал, что пустую бочку слышнее, чем полную...

7. Если они имеют в себе талант, то уважают его. Они жертвуют для него покоем, женщинами, вином, суетой... Они горды своим талантом...

8.  Они воспитывают в себе эстетику. Они не могут уснуть в одежде, видеть на стене щели с клопами.., ша­гать по оплеванному полу, питаться из керосинки. Они стараются возможно укротить и облагородить половой инстинкт... Им нужны от женщины не постель, не ло­шадиный пот, не ум, выражающийся в умении... лгать без устали. Им нужны свежесть, изящество, человечность... Они не трескают походя вод­ку... ибо они знают, что они не свиньи. Пьют они только.. при случае...

...Чтобы воспитаться и не стоять ниже уровня среды, в которую попал, недостаточно прочесть только Пиквика и вызубрить монолог из Фауста... Тут нужны беспрерывный дневной и ночной труд, вечное чтение, штудировка, воля... Тут дорог каждый час...»

            Возможно, прочитав это, кто-то скажет: это максимализм, чересчур идеально... Но, если уподобить жизнь реке с быстрым и капризным течением, то ведь давно известно, что, чтобы переплыть её, нужно брать сильно вверх по течению!