Бормотова И.М.

Джентльмен и джентльменство: как все начиналось

                                                                 «Джентльмен, настоящий джентльмен –

                                                                 это наиболее  привлекательный тип

                                                                  в эволюции млекопитающих».

                                                                                                               Андре Моруа

Каждый из нас многократно в своей жизни слышал или произносил слово «Джентльмен». В каких только контекстах оно не употребляется! Но помним ли мы, когда и почему возникло это слово? Что при этом оно означало? Все ли люди, которых мы в шутку или всерьез называем «джентльменами», действительно имеют «джентльменский набор»?

_________________________________________________________________________

      Если прислушаться к строгой даме, любящей точность, имя которой История, то джентльмен - это личностный образец эпохи Нового времени. Он представляет собой дальнейшую судьбу рыцарского кодекса поведения. (Думаю, есть смысл в будущем вспомнить и об этом). Трудно указать образец, влияние которого распространилось бы так широко, и притом не только в обществе, где он возник, но и за его пределами, который в такой же степени  преодолевал классовые и национальные барьеры. Согласно шутливому замечанию, образец джентльмена в качестве экспортного  товара больше содействовал престижу Англии, чем экспорт английского угля.  Английское общество приняло его в качестве своего так же, как оно приняло наименование улиц и парков в честь аристократов и поправляло иностранцев, недостаточно знакомых с местными обычаями, которые говорили «Ньютон» вместо «сэр Исаак Ньютон».

       Джентльмен как образец Нового времени был противоречив, сложен и испытал на себе все перипетии своего исторического периода. Что можно сказать о происхождении и истории этого образца? Прислушаемся к специалистам.

       В книге историка М. Оссовской «Рыцарь и буржуа» мы находим подроб­ные сведения об истории понятия  и самого социального явления джентльменства. Приведу для начала известное двустишие XII столетия:

                                            When Adam delved and Eve span,

                                             Who was then the gentleman? –

(В переводе с  английского:  Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был тогда джентльменом?)

      Это полушуточное двустишие свидетельствует об употреблении слова «джентльмен» для обозначения человека, который не трудится - во всяком случае, руками. В 1400 году,  говорится в «Британской энциклопедии», «джентльмен» значило  «благорожденный» и «сын благорожденного» и не связывалось с принадлежностью к определенной группе. И,  лишь начиная  с 1414 г., в судебных реестрах словом «джентльмен» стали обозначать представителей особой социаль­ной категории - младших сыновей именитых дворян-земледель­цев, лишенных земельного наследства в силу действия принципа единонаследия. Суть этого принципа заключалась в том, что все имущество (а в аристократических семьях - и титул) переходили по наследству одному лишь старшему сыну. Его братья и сестры не получали ничего и должны были устраивать свою жизнь само­стоятельно. (Это делалось для того, чтобы наследуемая собственность не членилась бесконечно и не становилась все меньше и меньше. Конечно, вряд ли сегодня нам кажется это справедливым, но исторические реалии – вещь упрямая…).  Так вот, такие люди, оставшись без собственности, без наследства, без титула, не желали, чтобы их принимали за свободных земледельцев недворянского происхож­дения, которых они ставили ниже себя.  Поэтому именовали себя джентльменами^.

      Спор о том, кого можно считать джентльменом, а кого нельзя, продолжался столетиями. При этом го­рячо обсуждались и такие вопросы, как: считать ли внебрачных сыновей джентльменами (благорожденными)? Ведь нередко они оказывались лучше законных потомков…Можно ли утратить джентльменство из-за недостойного поведения? Может ли быть джентльменом бедный человек?

      Вот как, например, размышляет Томас Смит в трактате «Об английском государстве» (1583 г.): «тот, кто отправляет государственное правосудие, учится в университете, изучает свободные искусства и может жить, не трудясь и не занимаясь занятиями, требующими физического труда, кто принимает на себя обязанности джентльмена, отличаясь при этом джентльменским поведением и манерами… тот должен быть назван джентльменом».

      Полвека спустя «слово берет» английский писатель Ренессанса Генри Пичем, который рассмат­ривает еще подробнее различные занятия с точки зрения того, насколько они соответствуют достоинству джентльмена. Так, адвокатов и врачей он считал джентльменами, за исключением хирургов, акушеров и шарлатанов, поскольку они работают руками. В Англии еще в XIX в. людей этих профессий, а также дантистов, не принимали в обществе, не считали их джентльменами. Вообще, всем тем, кто зарабатывал себе на жизнь сам, своим трудом и «руками», (напри­мер, художникам, актерам, скрипачам, фокусникам и т. д.), отказы­вали в праве считаться джентльменами.

      Вероятно, поэтому до сих пор в английском менталитете суще­ствует противопоставление любительства и профессионализма. Причем именно любительское отношение к делу считается знаком принадлежности к избранному классу и несет в себе заряд соци­ального престижа. Как заметил Всеволод Овчинников в своей знаменитой книге «Сакура и дуб», «у американцев принято считать, что чем больше дел держит в своих руках чело­век, тем выше его престиж и в собственных глазах, и в глазах окру­жающих... Английский же аристократ, даже если он отдает работе не меньше времени и сил, предпочитает выглядеть на людях лени­вым бездельником». Это, кстати, нашло свое отражение и в анг­лийской литературе. Вспомним хотя бы Шерлока Холмса, люби­теля-детектива, превосходящего по своим личностным качествам и результатам деятельности профессиональных сыщиков и поли­цейских из Скотланд-Ярда. Тема эта актуальна до сих пор. Тек, в серьезной теоретической статье, написанной в 1966 г. профессором философии лондонского университета, утверждается, что Англия страдает от глубоко укоренившегося комплекса джентльмена - любителя. Впрочем, большинство англичан и сегодня согласны с традиционной позицией, которая джентльмену приписывает способность к импровизации, позволяющей ему разыграть любую ситуацию без участия экспертов.

      Так или иначе, в вопросе о том, кого можно считать джентльме­ном, всегда сталкивались два подхода, которые наиболее явно офор­мились в отношении к джентльменству со стороны уходящего с исторической арены дворянства и нарождающейся, крепнущей буржуазии. Согласно первому подходу, критерием джентльменства являются знатность, благородство происхождения, наличие мощ­ного генеалогического древа и право ношения герба. Второй подход связывал джентльменство с благородством характера, личными достоинствами, уровнем образованности и воспитанности человека, безотносительно к его происхождению.

      Соответственно различались и те требования, которые предъяв­лялись обществом к поведению человека, претендующего на ста­тус джентльмена. Эти различия прекрасно раскрыты в романе М. Митчелл «Унесенные ветром», в котором показана переломная эпоха в истории нравов Америки: болезненная смена консерватив­ных ценностей и приличий старого дворянского Юга нравами и цен­ностями крепнущей буржуазии.

      Аристократическое джентльменство воплощено в романе в об­разах Эшли Уилкса, его супруги Мелани, Эллин О'Хара и других южан-землевладельцев, для которых благородство происхождения и манеры являлись определяющими в достижении соответствую­щего места в иерархической структуре общества, в высшем свете. И чем более шатким становилось материальное положение арис­тократических слоев общества, тем большее значение для них са­мих, для их социального самочувствия приобретали хорошее вос­питание и манеры (практически единственное, что у них осталось от прошлой жизни!), которым всегда уделялось такое огромное вни­мание. Дворянство неизменно стремилось к чистоте и строгости нравов благородных леди и джентльменов по происхождению. Нередко это стремление выходило за рамки здравого смысла эпохи и оборачивалось лицемерным, показным поведением, что и стано­вилось объектом критики со стороны «нового общества».

       Противоположный образ джентльмена воплощает собой Рэтт Батлер, занимающий позицию буржуазного прагматизма и активно противостоящий ценностям и манерам отживающего мира, вскры­вающий нелепости и неестественность старых приличий. «От вас требуют, чтобы вы делали тысячу каких-то ненужных вещей толь­ко потому, что так делалось всегда, - восклицает он в разговоре со Скарлетт. - И по той же причине тысячу совершенно безвред­ных вещей вам делать не дозволяется. А сколько при этом всевоз­можных нелепостей... Почему я должен был жениться на беспро­светной дуре только из-за того, что по воле случая не смог засветло доставить ее домой? И почему я должен был позволить ее бешено­му брату пристрелить меня, если стреляю более метко, чем он. Конечно, настоящий джентльмен дал бы себя продырявить и тем стер бы пятно с родового герба Батлеров. Ну, а я... предпочел ос­таться в живых». Нелепости дворянских приличий, вежливое притворство и лицемерие общественных нравов возмущают и глав­ную героиню романа Скарлетт: «Просто невыносимо вечно приду­риваться и никогда не делать того, что хочешь, - заявляет она. - Надоело мне притворяться, будто я ем мало, как птичка, надоело степенно выступать, когда хочется побегать, и делать вид, будто у меня кружится голова после тура вальса, когда легко могу про­танцевать двое суток подряд. Надоело восклицать "Как это изу­мительно!", слушая всякую ерунду, что несет какой-нибудь олух, у которого мозгов вдвое меньше, чем у меня, и изображать из себя круглую дуру, чтобы мужчинам было приятно меня просвещать и мнить о себе невесть что,..»

      Образ Рэтта Батлера точно соответствовал тому нормативному образцу порядочного человека, который вывел Б. Франклин - президент США, выступивший для своей нации своеобразным моралистом: «фи­нансовая надежность, основанная на трудолюбии, бережливости, порядке, осмотрительности, прозорливости и мышлении в денеж­ных категориях». Вместе с тем не отрицается и важность образован­ности, культуры речи и верность данному слову, то есть, по суще­ству, те же качества, которые составляли и придворный образец «человека учтивого».

       И в этом отношении история джентльменства интересна тем, что в процессе борьбы двух подходов к определению понятия «джентльмен» - дворянского и буржуазного -  произош­ло в конечном счете их объединение.  Буржуаз­ные и дворянские личностные образцы наложились друг на друга и сформировался некий единый образец, сочетающий в себе купеческую солидность с ры­царской честью. Более того, история джентльменства любопытна именно тем, что в ней прослеживается динамика этикета от ранних форм до современного состояния. Сегодня личностный образец джентльмена практически лишен какого-либо классового содержания, а само понятие «джентль­мен» используется лишь как одна из форм вежливого обращения («леди и джентльмены»!) к кому-либо, независимо от его классового или имущественного положения. Сама буржуазная идея равенства возможностей превратилась в этикете в идею джентльмен­ства как характеристики применительно к любому человеку (воспитанному, обладаю­щему хорошими манерами и т. д.), а не только по происхождению и богатству.

      Многие черты и качества джентльмена и сегодня сохраняют свое прежнее значение в воспитании человека приличного и порядоч­ного. Так, Вс. Овчинников пишет: «Человек, отвечающий этому эталону, в представлении англичан бесстрастен, щепетилен, немно­гословен. Он при любых обстоятельствах сохраняет «жесткую верх­нюю губу», верность данному слову, делает больше, чем обещает. Он избегает говорить что-либо хорошее о себе и что-либо плохое о других. Он служит воплощением самоконтроля, порядочности, честной игры. Он совершает джентльменские поступки, но еще больше отличается от простых смертных тем, чего он не дела­ет...».

      А вот как рисует своеобразный портрет джентльмена знаменитый испанский мыслитель, философ Хосе Ортега-и-Гассет. Задаваясь  вопросом в од­ной из своих работ «Что же значит быть джентльменом?» он отвечает:

«... Все, что джентльмен делает, он делает хорошо - остальное неважно.

...Потребность ежедневно менять рубашки, соблюдать чисто­ту, принимать ванну (со времен древних римлян такой причуды на Западе не было ни у кого) - этим обычаям джентльмен следует неукоснительно...

Во всей своей жизни он ищет decorum (внешнего приличия), стремится к здоровью духа и тела... ».

            И, наконец, самую лаконичную характеристику джентльменства я нашла у О. Шмитца. Он подчеркивает, что современному джентльмену присущи четыре основных качества: «самоконтроль, порядочность, честность и чувство собственного достоинства». Не знаю, как вам, дорогие читатели, а мне это очень импонирует в принципе, хотя и не хватает во многих окружающих людях…